Роман «Опасные связи»,второе название — «Письма, собранные в одном частном кружке лиц и опубликованные в назидание некоторым другим», увидел свет в 1782 году и является единственным крупным произведением французского генерала, изобретателя и писателя Пьера Шодерло де Лакло.
«Опасные связи» представляют собой сатирический роман о нравах французской аристократии написанный с применением характерного для того времени эпистолярного стиля и фривольности, с нравоучительным наказанием порока в конце. Всего роман состоит из 175 писем. Согласно заверениям Шодерло де Лакло, переписка подлинная, его участие ограничено лишь редакторской работой.
Цитаты из романа «Опасные связи». Часть вторая
... человек вообще достаточно пожил, если успел завоевать любовь женщин и уважение мужчин. Поверьте мне, виконт, редко приобретаешь те качества, без которых можешь обойтись. Сражаясь без риска, вы и действовать будете без предосторожностей. Для вас, - мужчин, поражение - всего-навсего отсутствие успеха. В этой столь неравной игре мы выигрываем, если ничего не теряем, а вы теряете, если ничего не выиграли. У меня появилась потребность кокетничать, и она примирила меня с любовью, но, по правде сказать, мне хотелось не испытывать чувство любви, а внушать его и изображать. Напрасно твердили мне, - и я читала об этом, - что чувство это нельзя подделать. Я отлично видела, что для этого нужно сочетать ум писателя с талантом комедианта. ... тайну женщины почти всегда выдают предварительные ухаживания. Как себя не веди, но тон до и тон после успеха - всегда разный. Различие это никогда не ускользнёт от внимательного наблюдателя, и я нашла, что ошибиться в выборе не так опасно, как дать себя разгадать постороннему. Заглянув в своё сердце, я по нему изучала сердца других. Я увидела, что нет человека, не хранящего в нём тайны, которой ему важно было бы не раскрыть. Ведь как раз мелкие подробности способствуют правдоподобию, а правдоподобие охраняет ложь от неприятных последствий, так как не вызывает никакой потребности что-либо проверять. Как удобно иметь дело с вами, людьми, у которых есть твёрдо выработанные правила поведения! Порой какой-нибудь сумасбродный поклонник то смутит своей робостью, то приведёт в замешательство своим бурным пылом, - это ведь своего рода лихорадка с ознобом, жаром, имеющая иногда и другие симптомы. Но ваши размеренные шаги так легко угадать! Если уважают человека, то в его присутствии не дрожат, а главное - не гонят от себя того, кого сочли достойным дружеских чувств. Страшатся и избегают человека опасного. Заменив одно слово другим, можно изменить самый смысл целой фразы, а порой, одно и тоже слово имеет два смысла. Я всегда считал, что когда женщина заслуживает только похвал, она уж сама о себе позаботится и можно заняться другими делами. Какой оратор может притязать на изящество в положении, когда одна его рука - рука насильника, а другая - рука любви? Раз ты уверен, что придёшь к цели, для чего торопиться в пути? И разве эти браки, заключающиеся по расчёту, а не по взаимной склонности, браки, которые называются подходящими и в которых действительно подходит друг к другу всё, кроме вкусов и характеров, разве не становятся они главным источником скандальных происшествий... Ибо ей, несомненно, ещё невдомёк, что стрелы любви, подобно копью Ахилла, несут с собою и лекарство для тех ран, которые наносят. О женщины, женщины! Вы ещё жалуетесь, что вас обманывают! А на деле каждый наш вероломный поступок - кража из ваших же запасов. Я хочу, чтобы надежда и страх, подозрение и уверенность, все беды, изобретённые ненавистью, все блага, даруемые любовью, наполняли её сердце, сменяясь в нём по моей воле. ... зачастую то, что кажется безразличным, на самом деле отнюдь не таково. Готова признать, что счастье - не в деньгах, но следует согласиться и с тем, что они весьма ему способствуют. Роскошь поглощает всё: её порицают, но приходиться за нею тянуться, и в конце концов излишества лишают необходимого. Даже если не боишься прослыть игроком или распутником, для игры и для распутства нужны деньги, и можно любить пороки, даже остерегаясь их крайностей. ... стыд, порождаемый любовью, всё равно что её боль: его испытываешь только один раз. Потом можно изображать его, но уже не ощущаешь. Между тем наслаждение остаётся, а это чего-нибудь да стоит! Поймите, что когда вы кому-нибудь пишите, то делаете это для него, а не для себя. Поэтому вам надо стараться говорить ему не столько то, что вы думаете, сколько то, что ему больше понравиться. А я считаю, что нет ничего более пошлого, чем легкомыслие по глупости, когда отдаёшься, не зная как и почему, лишь потому, что тебя атакуют, а ты не умеешь обороняться. Такова рода женщины - только инструменты для удовольствия. Вот как только одно ложное представление может исказить даже самые благородные природные наклонности! ... ненависть же всегда проницательнее и изобретательнее, чем симпатия... Первое увлечение всегда сохраняет над нами большую власть, чем думаешь... Телесные страдания, также как и душевные, вызывают потребность в одиночестве, и часто мы упрекаем за дурное расположение духа тех, кого можно только жалеть, как больных. Удивительная вещь, прелестный друг мой: стоит только расстаться - и сразу как-то перестаёшь понимать друг друга. А разве не подлинная неверность, не самая чёрная измена - оставить друга вдали от себя, после того как вы приучили его не уметь без вас обходиться? К сожалению, когда дни так долго тянутся и нет никакого дела, начинаешь мечтать, строить воздушные замки, создавать себе химеры. Мало-помалу воображение воспламеняется, стараешься как можно лучше разукрасить творение своей мечты, собираешь в уме всё, что особенно привлекает, наконец, рожается современный образ, и тут воображаемый портрет возвращает мысль к оригиналу... Хотя другу можно всё сказать, не всё, однако, напишешь. Любовным же тайнам свойственна особая хрупкость: их нельзя отдавать на волю ветра. Если их порою и выпускаешь на свет Божий, за ними всё же надо присматривать; надо, если можно так выразиться, своими глазами проследить за тем, как они войдут в новую свою обитель. Нет, друг мой, у каждого чувства есть свой, подобающий ему язык, а пользоваться другим - значит искажать мысль, которую стремишься высказать. Длительная самозащита - единственная заслуга, остающаяся тем, кто не всегда может устоять.. О, что же такое любовь, если мы вынуждены сожалеть даже об опасностях, которым она нас подвергает, а главное - если можно опасаться, что будешь испытывать это чувство, даже когда его уже не внушаешь! О, нестерпимая гордыня, заставляющая нас находить облегчение своих страданий в тех страданиях, которые мы причиняем другим!